У этого мира не было границ. Не было и никогда не будет. Хвостатые потихоньку собирались, все вокруг суетились, подобно маленьким существам, боясь и прячась в свои норы. Назревало что-то сверх важное, что-то такое, что грозило затронуть все сферы влияния.
Что-то ведь будет?
Всего на мгновение Конан замерла, вглядываясь в небо, проглядывающее через кроны деревьев. На её душе разливалось умиротворение, прикрывающее лёгкую тревогу. Взмах руки и пара бабочке разлетелись по округе. Пустой взгляд скользнул по стволам деревьев и девушка легко ступила на ветку одного из них.
Надеюсь, Учиха будет благоразумен и объяснит причину столь длительной задержки…
Закрыв глаза, она поддалась ветру, что развеял её тело на мельчайшие части листов. Это единение с природой было незабываемым, и девушка мысленно улыбнулась, улавливая волны чужого дыхания и мыслей. Конан любила эти моменты, когда можно было быть всем и в то же время ничем.
Белые бумажные бабочки порхали на самой грани видимости, разлетевшись по всему лесу. Они искали и ждали только одного и при малейшем признаке готовились созвать своих собратьев вокруг, чтоб Ангел смог предстать перед человеком, уничтожившим свой клан.
Что бы сказал Пейн? Что бы сделали остальные?
Она была единственной девушкой в кругу мужчин. Каждый имел свои причины находиться в Акацуки, но не все были отступниками. Некоторых сюда привела воля случая, и вины ничьей в этом не было. Конан вообще лояльно относилась ко всему, что окружало её в пределах досягаемости. Ей было всё равно, как и что друг друга убивает. У её мира не было границ и она верила Нагато, который хотел создать мир без войн.
Ветер подхватил одну из бумажных красавиц и подбросил её выше деревьев. На миг лучи солнца коснулись лёгких крыльев и бабочка снова бросилась к земле. С лёгким шуршанием стайка слетелась к крепкой ветке дерева. Янтарные глаза сверкнули пустотой и Конан сделала лёгкий поклон стоящему пред ней соклановцу.
- Рада видеть вас, Учиха-сан.

Сквозь листву пробивалось лучезарное солнце, ветер обдувал каждую клеточку тела, Конан это нравилось, она наслаждалась и едва могла скрыть это от своего собеседника. С самого детства ей редко удавалось лицезреть такое явление, потому что в Аме беспрестанно лили и льют дожди, неважно из-за войны, или из-за техники Пейна, солнце никогда не ласкало эту залитую горем землю. Важно другое: собрание, наконец, окончилось, и можно было вздохнуть полной грудью. Для Конан это было весьма пренеприятное мероприятие. Она мягко говоря недолюбливала Мадару, и в принципе, не сильно скрывала этого. И дело даже не в том, что он приказным тоном обращается с тем, перед кем, по идеи, должен падать ниц и ползти на коленях, нет. Просто она с самого начала, с самой первой встречи осознала тот факт, что он хотел использовать Божий Дар Нагато в своих целях, его Риннеган. Яхико считал точно так же, но после его смерти многое изменилось. Нагато, которого когда-то знала Конан, погиб вместе с Яхико. Остался лишь Пейн, который всё меньше и меньше прислушивался к мнению Конан, и она искренне не понимала, почему Бог со всем своим могуществом выполняет его каждый приказ. Женщина не раз пыталась поговорить об этом, но Нагато, в последнее время слишком поглощённый своими мыслями о взрослении мира, успокаивал её и говорил, что без Мадары их план неосуществим.

Пожалуй, единственным членом организации, кроме Нагато, которому Конан более менее симпатизировала – был юный Учиха. Отступник Конохи, без тени сожаления вырезавший свой клан, ни капли не пугал её. И не потому что не мог причинить вреда ей, но потому что Конан слишком хорошо разбиралась в людях и интуиция подсказывала ей, что он не тот, за кого выдаёт себя. Отчасти. Если  бы можно было сравнить Учиху-старшего с некой субстанцией, которую нужно было попробовать на вкус, он оказался бы безвкусным мятным сиропом, затягивающим и затягивающим по спирали своей хладнокровностью и отдающим лёгкой горчинкой своей изысканности и почтительности. Он напоминал ей паззл, котрый можно было собирать раз за разом, и всё равно были бы недостающие мозайки, этого человека невозможно разгадать; невозможно понять, что у него на уме, его лицо обычно ничего не выражает, он не любит без надобности чесать языком. Притягательный и таинственный. Быть может она узрела в нём отчасти себя? 
-Вы правы, Итачи-сан. Хотя гораздо более необычно видеть Вас в гордом одиночестве, без напарника. – с ответным почтением кивнула женщина, едва отводя взгляд своих светящихся глаз от взгляда нукенина, уголки её губ слегка вздрогнули, и на мгновенье могло показаться, что её губы вот-вот расползутся в улыбке, но этого не произошло.

А разве мы когда-нибудь встречались без причины? Признаться, Нагато лично хотел поговорить с Вами, но у меня на Вас свои планы, Итачи-сан. Но этого вам знать прямо сейчас необязательно.

–Надеюсь, Вы ещё помните, с какой целью находитесь в организации? – ровным и умиротворённым, но ни в коем случае не приказным и не укоряющим тоном, произнесла Конан, при этом она совсем не тушевалась, её расслабленные плечи едва ли не трубили о совсем несвойственной ей открытости. Быть может сработает и юноша ответит ей взаимностью, хотя скорее всего это его спугнёт. - Пришло время действовать, время играет не в нашу пользу. Вам и Хошигаки Кисаме выпала честь поймать Хачиби. По нашим сведениям, Джинчуурики восьмихвостого демона весьма близок к окружению Райкаге.

Отредактировано Konan (2013-01-22 18:08:34)

Пути Господни неисповедимы, воля Божья непоколебима - непрерикаемая истина пусть не для всего человечества, то для каждого жителя Амегакуре, свято уверовавшего в благодать, нисходящую с небес в образе дождя, что укутал истерзанный закуток земли Страны Дождей. “Это приказ. Исполняйте.” – стандартная фраза, автоматом слетающая с бледных губ и сопровождавшаяся безразличным выражением лица, которое по замыслу должно было испускать святость и божественность с каждым произнесённым словом, застряла где-то на заднем фоне слегка покачивающейся и обеспокоенной вереницы мыслей. Как подобраться к волнующей и щепетильной теме? Есть ли хоть малейшая вероятность, что он не поймёт, и если поймёт, вдруг не захочет?  Можно ли возлагать надежды на того, чья рука поднялась на собственных отца и мать?

Конан, в отличие от Итачи, находится в организации с самого её основания, но прекрасно помнит тот день, когда Мадара сообщил о невнятном юнце, что по слухам, вырезал весь свой клан. Мог ли тогда этот внезапно появившийся у порога порочной обители но отнюдь не сопливый для своего возраста мальчишка, чьи алые глаза действительно устрашали и напоминали кое-кого более скользкого и могущественного, знать, что алчная и циничная семья под названием Акацуки, где каждый следовал лишь себе в угоду, была создана с самыми благими намерениями, которые только могут вырваться из горячего сердца в порывах изменить этот мир? Но как однажды сказал человек, облачённый в необычную маску -  “в этом мире на каждый луч света найдётся своя тень.” И случайность ли, что тень именно этой маски оказалась способной затмить само око Самсары, что даровано было самим Рикудо-Сённином. Сложно сказать, верит ли Конан в то, что Нагато – действительно божественная реинкарнация создателя мира, но она верила ему и в него. А ещё она верила, что вряд ли тогда ещё юный Итачи протоптал дорогу к мало кому известной организации в те смутные времена сам, кому как не ещё одному Учихе запутывать клубок своей непонятной игры с неясными правилами. Он сыграл на чувствах Нагато под предлогом того, что его цель – направить Мессию по правильному пути. Что сей ужасающий человек поставил на кон? Да и человек ли он вообще?

Преимущество мыслей в том, что это всего лишь мысли, и сейчас неподвижная женщина, чьё облачение с неописуемой ленью на пару с прядями недлинных волос и некоторой несуразностью колыхались на ветру, почтительно выслушивала доводы Учихи-старшего. Её, по неизвестной причине, пугал горящий взгляд алого шарингана (под плащём по её телу завозилась стайка леденящих мурашек), который, казалось, светился как самый роскошный рубин на солнечном покрывале восхода. Этого нельзя было объяснить это можно только прочувствовать. Но взгляд нукенина, безжалостного убийцы, чья жестокость, по слухам, могла сравниться лишь с его бесчеловечностью, почему-то накрывал какой-то бескрайней безмятежностью, какую возможно обрести лишь в секунды перед смертью. Есть там, где-то глубоко, то чего нельзя прочесть во взгляде Мадары, надменном, как у вожака шакалов, который обычно отрывает у жертвы самый большой кусок. Глаза Итачи преисполнены не пустотой - чем-то большим, что завораживает и бросает в дрожь одновременно. В последний раз подобные ощущения синевласая особа испытывала, впервые увидев Риннеган, и каждый раз, когда смотрела в глаза своего возлюбленного, Яхико. Ей очень хотелось узнать, что там, за шаринганом, какой  настоящий цвет.у глаз нукенина..  Это было удивительно для самой Конан, потому как она не совсем осознавала, что обладает большей человечностью, чем кто-либо из Акацуки, а значит и может нащупать гниль в райском яблоке, но такое поведение не подобает Ангелу. Опомнившись, она вовремя поймала себя на мысли, что несказанно рада одному голому факту:пока ни один шиноби не способен залезть к ней в голову, и посему стремительно и величественно повернула её в сторону Конохи, и взглянула куда-то вдаль.

- У Вас уже был шанс захватить Кьюби, и Вы им не воспользовались. – с привычной приказной и отстраннёной интонацией констатировала факт Конан. Обычно её мало интересовали дела остальных членов организации, но будучи опорой для Лидера она не могла ни знать о маленьких сплетнях, о которых не очень любил распространяться их могущественный союзник, скрывавший своё лицо. Да и вообще Конан глубоко не волновало, кто за каким хвостатым отправится, и уж тем более, чем занимается её коллега в свободное от охоты время. И как бы это не прозвучало из её уст, она вновь ни в коей мере не хотела упрекнуть собеседника,  всего лишь пыталась подвести диалог в нужное для неё русло, - Быть может, дело вовсе не целях организации?- устремив свой взгляд к шиноби, ровным, но ни капельки не монотонным тоном, как быдто беседовала с давним другом, продолжила,- Но  поверьте, Итачи-сан, меня не интересуют Ваши отношения с Листом. Если Вы так сильно рвётесь в Коноху – я могла бы помочь. Но разумеется, я попрошу кое-что взамен.

Вашу искренность... Лицо женщины значительно помрачнело и приобрело выражепние лёгкой напряжённости, и небо вместе с тем начало накрываться блином хмурой разостлавшейся тучи, погружая в промозглую тень клочок леса, что облюбовали двое в плащах, увенчанных кровавыми облаками. Когда мы впервые встретились с Мадарой, с ним был Зецу. Не удивительно, что он работает на него. Им ни к чему следить за мной, но вот за Вами...

“Придаваться ностальгии” – от этой фразы, вырванной из контекста, что-то передёрнуло внутри: маленькие струнки, что должны были быть забыты давным давно, всего на какой-то миг отразились печатью вечной грусти на порядком уставшем и совсем не загорелом лице. Едва-едва дрогнули тонкие брови, слегка напряглись аккуратные, словно вылитые из металла, черты лица, но янтарный взгляд, что в силу своего цвета должен был по идее обдавать собеседника медовой теплинкой, остался где-то позади и выражал полный эмоциональный вакуум. Ей не хотелось отвечать на вопрос нукенина, что по прежнему с удивительным спокойствием и непоколебимостью произнёс вслух - из уст другого человека это прозвучало бы намёком на обвинение. Хотя что-то такое в первой половине изречения мелькнуло, но вторая тут же затмила легчайшие зачатки на враждебность. Ностальгия. Быть может это умелая ложь, издёвка, или просто способ скрыть реальные обстоятельства, и Конан, как куноичи, которая до последнего вздоха готова была защищать своё селение, равно как и лучшего друга, и в голову не могло прийти, что её обвели вокруг пальца, высказав правду. А может никто и не пытался этого сделать? Только сейчас она уверовала в тот факт, что старший Учиха – не по наслышке виртуозный гений иллюзии. Создать её видимость одними только словами...

-Если Вы беспокоитесь о том, что мне известно больше, чем мне положено о Вас знать, то я Вас разочарую. А быть может...- выдержав кроткую паузу, и так и не определившись, в какую же часть зрачка шиноби из трёх возможных смотреть  -...обрадую. Гений, устроивший резню в своём собственном клане. Это известно всем.

Голос женщины звучал если не уверенно, то абсолютно ровно, ведь в том, что она произнесла не было ничего нового и из ряда вон выходящего. Ещё недавно, она обдумывала последствия того, чего ещё не совершила. Обсуждение подобных тем за спиной у Мадары пахло по меньшей мере заговором, и в случае неудачи тот обязательно постарается избавиться от неё. Но Конан не боялась ни Мадары, ни смерти, нет, её больше беспокоило то, что будет, если об этом узнает Нагато. Сочтёт ли её действия предательством, отвернётся ли от неё, а что, если он останется один, без неё, ведь они когда-то вместе поддержали “Глаз Луны”.  Не было ничего, кроме сгустка безрадостных предположений, в которых женщина утопла с головой, но тут, медленно растекаясь по жилам необъятным теплом, умиротворённый бархатный тембр мужского голоса окутал спокойствием и развеял страх. Они здесь одни. Но тут же всплыла очевидная мысль - что если Итачи – за одно с ним?

Вряд ли. Мадара, так много разглагольствовавший о потенциале Саске, но ни слова не обронившего об Итачи за всё время его пребывания в организации, как будто того вовсе не существует. Неужели он Вас боится, Итачи-сан? И может, именно поэтому держит Вас на расстоянии вытянутой руки? Держи врагов ещё ближе...

- Я не знаю, почему Вы поступили так, а не иначе, и что послужило причиной этому, но ведь мы оба прекрасно знаем, что Вы не до конца завершили начатое. – алый взор Итачи всё ещё пронзал своей проницательностью, местами это было неприятно, и куноичи постаралась выразить в своём взгляде такую многозначительность, какая не появлялась уже очень давно. -И я не имею в виду вашего младшего брата.

Краем глаза, приметив на голубой крохе неба белый почти прозрачный и невесомый шар, который словно пытался убежать от солнца, Конан перебирала в голове одну вещь. Каждый день солнечное светило, будто посвящая в некое таинство, окрашивает облака в кровавый, а затем исчезает с небосвода, чтобы уступить место загадочной луне, мерцающей своими холодными едва заметными лучами сквозь сгустки облаков. Та в свою очередь, существует лишь для того, чтобы освещать путь заблудшим душам во тьме и привести их туда, где начинается рассвет. На всё находятся свои причины. Эта цепочка размышлений привела её в довольно странное русло о не менее странном для сборища жесточайших убийц слова. Любовь. Слово, что на одном из прошлых собраний организации во всей полноте контекста хоть и не прямо, но было адресовано Лидером именно к Конан, оно всецело принадлежало ей, это её причина сражаться за свои принципы, причина, что положила её путь в Акатсуки. Эта простая вещица, что мимолётно ускользнула и, которую, пожалуй, прочувствовал на себе едва ли не каждый, начиная от младенцев и сопливых генинов и, заканчивая умудрёнными годами старцами, коим пора отбыть в мир иной, затерялась в стайке остальных, более приземлённых слов, вкратце, но от этого отнюдь ни неверно описывающих причины перечёркнутых символов покинутых селений на протекторах каждого члена преступной организации. Слово, которое так непривычно было слышать от Тендо, чей голос был такой знакомой и родной весточкой из канувшего в небытие прошлого, но в то же время, услышав его, странная, звенящая пустота быстро распространялась по телу Конан, на мгновенье парализуя руки, ноги, мозг.

Акатсуки  - не просто преступная группировка с весьма и весьма размытыми планами, насколько было известно Конан, у каждого из члена есть собственная цель пребывания в этих рядах. Одни вступили сюда, ведомые алчностью, другие – по глупости или за неимением других вариантов дальнейшего развития их существования (иначе добровольно-принудительно), но зачем Итачи вступил в организацию, оставалось для неё величайшей загадкой, которую вполне себе можно было проигнорировать. Если бы не громоздкое ощущение, того, что всё это часть какого-то вселенского плана, призванного передвигать гигантские фигуры на сёгах судьбы и заигрывать в марионетки. И не ирония ли, что истинный план как раз таки связан с пресловутой луной.

- Вы правы. Я ищу ответы на кое-какие вопросы. И я спрошу. С Вашего позволения или без него. Для Конан, постоянно находившейся в тени Лидера, такая вольность и местами дерзость, была непозволительной роскошью. С виду молчаливая и покорная, она редко вмешивалась в дела “правящей верхушки”, всегда воспринимала приказы, будь то Пейна или Мадары как данность. Но Мадара использует если не её, то Нагато уж точно, и даже если второй это прекрасно понимает, то идти против первого всё равно не собирается, потому что ставит свои цели выше всего остального... По правде говоря, Конан толком нечего было рассказать о Мадаре, по крайней мере Итачи, на чьей бы стороне он ни был, или если бы вообще к  этим самым сторонам никак не относился и подозрения женщины оказались ошибочными, она была уверена, что тот прекрасно осведомлён о личности, что скрывает своё лицо под маской. Она не знала, чего именно хочет от Итачи и к чему это приведет. Его последние слова чётко дали понять, что он ожидает что-то услышать, но что? От этих мыслей  чувство, отдалённо напоминавшее панику, как ядовитый газ, завладело всем её существом, но пока оно не выплёскивалось наружу, не проявлялось ни в чём. Только вот засосало под ложечкой, и неведомые существа, кто угодно, только не бабочки, забарахтались под рёбрами. Но в следующий секунды, ровный, казалось бы безразличный ко всему тон, дрогнул, тихо и размеренно выразив всё то, что накипело по истечению обмена взаимной вежливостью.- Зачем Вы вступили в организацию, Итачи-сан? Я уверена, что Вас не интересуют ни деньги, ни жажда смерти, ни Джинчуурики... Неужели Вы здесь потому, что ОН так захотел?

Отредактировано Konan (2013-03-13 21:22:40)

Сложно сказать, происходило ли то, на что надеялась Конан, но всё же Учиха, судя по всему до вторжения Конан в его личное пространство, если не спешивший, то куда-то определённо намеревавшийся, всё ещё стоял напротив. Вряд ли просто из вежливости. А это значит, что своеобразная беседа по душам его как  минимум заинтересовала - никто не зажигает свечу, чтобы таить её за дверью, ибо свет за тем и существует, чтобы светить и открывать людям глаза. Нукенин умел преподносить сюрпризы, потому как к величайшему удивлению своей собеседницы устроил небольшой экскурс в историю родного, но ныне покинутого селения. Куноичи знала её в искажённой форме со слов самого Мадары: изредка, но всё же время от времени любившего нарочито-напыщенно подчёркивая своё происхождение. Он не говорил об этом открыто, но для того, кто слышит и слушает не составит труда уловить мимолётные упоминания, уловить то, с какой фанатичной гордостью всё это произносится. Пожалуй, у простого обывателя могло сложиться впечатление, что Мадара пытается убедить в своём величии по большей части себя, а не окружающих, ибо те, кто по истине этим самым величием обладает на практике об этом не треплется. Но Конан знала – этот человека нельзя недооценивать, фанатичностью по отношению к достижении своей цели он уступает разве, что Нагато.

Мудрец Шести Путей, шиноби, по легенде обладавший такими  же глазами, как и у Нагато...

Но не успела череда мыслей найти своё логическое продолжение и как следует уложиться в голове куноичи, как окружающая её действительность поставила под сомнение свою реальность и осязаемость. Вместе с Итачи, растёкшийся правильными кровавыми обручами шаринган которого на мгновенье показался самой реальной вещью на всём белом свете, она оказалась посреди относительно небольшого поселения, каждый свободный уголок которого утопал в ослепительной зелени. Если слегка приподнять голову, скорее всего, можно было увидеть знаменитую скалу Скрытого Листа, на которой по идее должны были быть высечены сильнейшие шиноби селения, но спустя какую-то пару секунд женщина лицезрела там лишь голый камень. Казалось бы, нет ничего скучнее наготы, но Конан никогда до этого не была в Конохе, и всё здесь было чуждо ей, начиная от ослепительного солнечного света и заканчивая непонятными строениями. Ей было уютнее посреди недосягаемой вереницы небоскрёбов, что окружали длань Всевышнего,и вечно хмурого и измождённого неба, что распласталось бесконечным блином и время от времени оплакивало былые жертвы нескончаемых сражений. Сосредоточнно вслушиваясь в повествование нукенена, она не смела перебивать его,  так она хотела высказать всю значимость для неё уделенного ей времени. Внезапно пространство заполнилось тьмой и над ними, и слева и справа, казалось бы везде, нависли два огромнейших символа, один из которых куноичи безусловно узнала. Конан внимательно наблюдала за Итачи, за его действиями, мимикойю После этого оба они переместились в загадочное место, напоминавшее храм. На каменных стенах были изображены веера, а в свете факелов многочисленные томоэ шарингана казались чем-то зловещим и многозначительным.

Похоже, что его иллюзии не больше,  чем воспоминания. По крайней мере эта...

Глядя на Итачи, что в ряде случаев могло оказаться смертельно опасным, сложно было сказать, что именно видят сквозь шаринган его глаза, быть может, они широко закрыты? Но  эта пронзительность, от неё некуда скрыться, некуда убежать, Конан впервые оказалась в гендзюцу носителей додзюцу исчезающего клана, и посему представить не могла, какие муки испытывают те, кто попадает в него без милосердия и с немилостью. Она сочла не нужным отвечать на полуриторические вопросы Итачи, в конечном итоге ему и только ему решать, достойна ли она услышать то, о чём большинство шиноби Конохи даже не догадываются. И он это сделал. Вряд ли Мадара простит протеже своей пешки, что она без его на то воли забралась в самые недры истории некогда могущественного клана. По правде говоря, услышанное ввергло её в шок. Гендзюцу уже прекратилось, и оба преступника вновь оказались в том самом месте, где началась точка не возврата. И всё это время она раздумывала над словами Итачи. “Отчаяние, ведомое только Учихам” – неужели  человек, пусть даже всеми корнями принадлежавший к именитому и особому клану, может испытать такую боль, которая затмила бы её собственную, или боль Нагато. Нет, да быть такого не может. Но зачем ему лгать? Нет, нет, нет, только не сейчас - ей не хотелось вспоминать то самое чувство. Когда осознаёшь, что всё уже произошло, нужно как-то двигаться дальше: нужно похоронить его. Но сказать об этом вслух было нельзя, тогда бы его смерть стала окончательной, абсолютной, бесповоротной. Неужели существует боль сильнее этой? Но Итачи, продолживший своё повествование о том, как всё начиналось, вытащил её из состояния, подобного коматозному. Выслушав юношу до конца, она некоторое время молчала, пытаясь переварить поток внезапно нахлынувшей информации. По словам Итачи, Мадара, одержимый ненавистью, всегда гнался за властью и силой, да и сейчас должен заниматься в точности этим же. Что ж, возможно всё встало на свои места. Даже те лживые слова о достижении абсолютного мира, что казались медовой усладой и заманили к себе пару измученных пчёл, пытавшихся спрятаться от разбушевавшегося ливня.

Конан была благодарна Итачи за доверие. Да, пожалуй, это можно было счесть за доверие, а быть может, что-то ещё. И всё таки что-то не сходилось в его рассказе. Так он здесь для того, чтобы уничтожить Мадару и стать единственным обладателем неимоверной силы, а потом закончить начатое, и избавиться от брата? Зачем? То есть рассказав кое-что о Мадаре, он оказал услугу себе в надежде на то, что она, Конан, обратит против истинного Лидера и Пейна? Или быть может, если древнейший из клана Учиха прознает, что тут что-то нечисто, и обрушит свой гнев на правую руку Бога, эдакий отвлекающий манёвр? Куноичи никак не  могла отделаться от этих мыслей, но в конечном итоге пришла к выводу, что она сама захотела услышать хоть что-нибудь от Итачи, и решила вывести диалог в совершенно иное русло. Знает ли он об истинных планах Мадары? Хотя именно сейчас она уже глубоко сомневалась в их правдивости и истинности.   

- Благодарю Вас, Итачи-сан. И в свою очередь позволю себе спросить: Вы никогда не задумывались, почему эта организация называется “Рассвет”? И почему на Вашем плаще, равно как и на плащых каждого из членов Акатсуки зияют алые облака? Я нахожусь здесь гораздо дольше Вас, Итачи-сан. И могу Вам сказать, что Акатсуки не всегда были такими, какими мы их видим сейчас. Что бы Вы ни говорили о Мадаре, утратившем свои силы, похоже Вы недооцениваете то, на что он способен. - если быть до конца откровенным, то ей не очень хотелось говорить об облаках, что затопили кровью Амегакуре, она вообще старалась избегать любой информации, касаемой только её и Нагато, так что попросту уклонилась от ответа на свой же вопрос,- А теперь взгляните наверх и внимательно приглядитесь. – Конан на миг прервала столь психологически важный аспект их сложившихся отношений, как зрительный контакт и изящным движением правой руки указала на едва различимый на небе кусок луны. Какое-то время внутри неё шла борьба. Что если сейчас она совершает ошибку? Стоит ли доверять Итачи, без зазрения совести предавшего как свой клан, так и селение? Что если всё происходящее здесь ошибка? Назад пути нет. Она продолжила безмятежным и неспешным темпом. - Что Вы видите? Всего лишь небесное светило, во власти которого находятся приливы и отливы. Как Вы думаете, почему Рикудо до сих пор считают Богом всех шиноби? По легенде Мудрец запечатал в себя  сильнейшего демона, когда-либо существовавшего на земле - Десятихвостого. Но если бы он умер – печать бы сломалась, и тогда он разделил чакру Джууби на девять частей и спрятал там, где никто не должен был её найти. Затем он создал Луну и запечатал в ней своё тело. Но где заканчивается легенда и начинается реальность? Собрав воедино чакру всех хвостатых, Мадара возродит Десятихвостого и запечатает в себе. После этого предложения Конан умолкла. Она не спешила рассказывать о вечном гендзюцу, в которое погрузится всё сущее и об истинной сущности Гедо Мазо, равно как и объяснять причину того, почему они с Нагато поддержали “Глаз Луны”.

Отредактировано Konan (2013-03-14 23:40:49)